“…и произошло что-то очень странное.
Я стала писать автору письмо, которое вовсе
не собиралась отправлять.
Знаешь, как будто пишешь письмо Богу.
Только в этот раз у меня был адрес.”
— Уильям Гибсон “Распознавание Образов”
Сентябрь
Я тебе, кажется, не рассказывала, Лёша.
Удивительный факт в тему письма: 20 лет назад мы с Кали жили в одном южном городе, тусовались в одной клубной тусовке, увлекались одними парнями и идеями, но не были знакомы. Потом мы жили в другом городе — в Москве, тусовались в одной тусовке и тоже не были знакомы. А встретились только 6 лет назад в Тбилиси, нас замкнул Коля, один из тех самых бывших парней — “вы обе ненормальные, вы точно друг другу понравитесь” — и оказалось, что у нас один пласт прошлого, мы ходили одними переплетёнными тропами и не встретились лишь каким-то чудом.
А когда встретились, запараллелились до невозможности.
Вот и по возвращению из отпуска реальность накатила на нас с Кали стремительно и симметрично: “Отдохнули? Ну погнали.” Мы сетовали, что этот отдых лишь дал нам понять, как сильно мы устали.
Ссора с Хулиганом сработала как триггер и выпустила всех моих демонов — я вернулась из поездки не одна, а с их целой толпой за плечами. Фрустрация из-за слетевшего проекта тоже меня догнала — столько усилий опять с нулевым результатом.
Контрольным стала новость о смерти нашего с Кали старого друга — талантливого художника. Он в разное время был нам близок, а Кали и вовсе говорила с ним за 3 дня до смерти. Она была неожиданной и ужасной — он выпал из окна больничной палаты, в которой было много людей. Что это было? Как это произошло? Кто виноват? Как и в Сашином случае, дело было в Питере, задействованы госструктуры, никто не хочет нести ответственность и расследовать инцидент — то есть правды мы не узнаем никогда.
Погода в сентябре тоже выдалась отнюдь не великолепной: 4 сентября было +4. Жизнь словно исполнила дурацкий пикаперский прием “тепло-холод”, который вместо разжигания интереса обычно лишь отмораживает.
Вот и я завернулась в такую холодную плотную грусть, какой не помню давно.
‘Всех Не Заблокируете’
— Сижу в Кофемании, — рассказывала Кали, — рядом сидят три грозных чеченца. Да таких огромных, что я даже голову боюсь поднять, не то что пялиться. Сижу ем свой карри, примус починяю.
И вот один на русском громко говорит: “И вот он пенсионерам кидает какие-то жалкие копейки как подачку. Царь, бля.”
И я так же громко отвечаю: “Да, бля!”
А чеченцы: “Дай пять!”
Это страна так истерично готовилась к “выборам”. “Единая Россия” покупала лояльность пенсионеров разовыми выплатами в 10 000 рублей. Роскомнадзор вошел в раж, запрещая все подряд. Венедиктов пиарил Электронное Голосование. Мы с Кали, как обычно, каждый день пытались уложить происходщее в головы.
…
— У нас все круче и круче новости, Шапито-шоу совсем. Жду, когда они самих себя запретят.
— Мне кажется, тотализаторы уже могут принимать ставки на то, что там запретят следующим.
Перед самыми выборами Кали приехала в Питер и они с Майком пошли на выставку.
— В это время ему постоянно звонят на телефон с московского номера и молчат. Он берет трубку и орёт: “Заебали вы!” А там ему: “Это соцопрос про социально-политическую ситуацию. Хотите участвовать?” И Майк такой: “Да!” И такой отвечает: “Всё не одобряю. Всё не нравится. Все его действия, не буду уточнять — просто все!” Как я ржала!
“Выборы” — это были три дня сплошного саспенса.
Не то чтобы мы ожидали какой-то неожиданной развязки, но истеричная борьба власти с Умным Голосованием добавляла экшена каждый день. Заявления заангажированных АП “опинион-мейкеров”, фейковые рассылки УмГ, прогиб Apple, Google и Павла Дурова, удаление приложения из магазинов, ручная выполка ссылок на списки кандидтов по всему интернету — что ни день, то унылое шапито.
— Прикинь, мы с моим соседом получили разные рекомендации от УмГ по одному округу. Я — через бот в телеге, а он — через рассылку с сайта, — прислал мне Майк скрины. — В бот, пока его еще не заблокировали, я написал адрес, мне прислали имя.
— А рассылка точно не фейк? — Я прислала Майку посты ФБК с предупреждением.
Но фейковым оказался бот.
— Майк, ну смотри на адрес: inbox.ru. Никогда бы у ФБК не было почты на КГБ-шном мейлру.
После удаления УмГ из Apple/Google ссылки на списки кандидатов стали распространяться людьми везде, где только можно. Я тоже опубликовала их на сайте и дала ссылку в Твиттере. И знаешь, что? Кто-то добавил ее в Yandex — или в рассылку по базе имейлов, или в выдачу каким-то другим способом. За пару выборных суток на списки зашли несколько тысяч человек. Мне нравится смотреть на этот зеленый шпиль статистики — это прямо как вернувшийся сердечный ритм.
Люди до сих пор продолжают заходить по ссылке на списки УмГ. Но теперь Yandex заводит их и на другие посты — твой адрес в ИК-2 или просто письма. Мне нравится думать, что, пока Дуров сочинял оправдания своему предательству, какой-то партизан-навальнист, работающий в Яндексе, тихо сделал это.
Если это так, кто бы ты ни был, чувак, спасибо.
Всех, и правда, не заблокируете.
‘Kwaai‘
Сразу после “выборов” в моем эфире впервые появился Лука. Он написал мне в личку на английском.
— Памфилова встречается с Путиным в 13:00.
— Да, обсудить цифры на озвучку.
На следующий день он появился снова.
— Они планируют протесты?
— Коммунисты вчера провели акцию протеста в Москве и объявили еще одну, в следующие выходные. ФБК сказали, что они тоже анонсируют, но нужно подготовиться, чтобы протесты были массовыми. Не просто тысяча человек, которых власти будут избивать, задерживать и преследовать.
— Интересно. Это два отдельных протеста или совместный?
— Надеюсь, они будут совместным протестом, потому что ФБК продвигал кандидатов-коммунистов в качестве альтернативы «Единой России», и это сработало, поэтому голоса были украдены в первую очередь у коммунистов. Вчера они продемонстрировали поддержку и Навальному, Единая Россия — общий враг, поэтому логично объединить усилия.
— И правда что. И они скандировали «Свободу Навальному».
— Да. И “Россия без Путина“. И “Свободу политзаключенным”.
— Что означает ваше имя ‘letters2navalny’? Вы с ним встречались или пишете ему?
— Пишу. И я веду сайт, где другие люди пишут ему письма. Многие бумажные письма «теряются», поэтому это — цифровой архив для отправленных аналоговых писем и честных писем, которые никогда не прошли бы цензуру. Любой может прислать мне письмо и я его опубликую. Планирую передать их Алексею, когда его отпустят.
— А что если… Вы уверены, что он останется в живых? Я тоже, но просто Путин — чудовище. Какой адрес?
— Мы ни в чем не можем быть уверены в своей жизни, но мы можем надеяться. my@letterstonavalny.com
— Он говорит или понимает по-английски?
— Он выпускник Стэнфорда. И я могу перевести, чтобы люди прочитали.
— Точно.
— Так что не сомневайтесь. Было бы здорово получить от вас письмо. Люди говорят, что читать письма из разных стран помогает — такие поддержка и единство.
— Тогда откуда я?
— Честно говоря, без понятия. : ) Грузия?
— Нет, не Европа и не Америка.
— Центральная Азия?
— Не Азия.
— Ближний Восток?
— Нет.
— Неважно. Единство и поддержка. : )
— Южная Африка.
— Серьезно!? Моя мечта. Лучшая музыка на свете. Вы из Кейптауна?
— Да.
— Kwaai! Как там жизнь? Такая же турбулентная?
— Откуда вы знаете что означает “Kwaai”?!
— Не помню, просто знаю. Наверное, прочитала в книге Чимаманды Нгози Адичи; хотела сделать футболку с принтом ‘kwaai’.
Её книгу ‘Americanah‘ как-то подарил мне Хулиган, сказав, что это одна из его самых любимых книг за последние несколько лет. Я тоже ее обожаю.
— Жизнь не очень, да. Точнее, в ЮАР не очень, а в Кейптауне неплохо.
— Как вы заинтересовались российской политикой?
— ‘Red Notice: How i Became Putin’s No.1 Enemy’ by Bill Browder. Потрясающая книга.
— А, Билл Браудер, читаю в Твиттере его и Славу Рабиновича — он работал на него. А чем вы занимаетесь, профессионально? Думаю, не каждый наткнется на такую книгу и сочтет ее интересной.
— Я подросток. Мне порекомендовали её взрослые, поэтому и прочитал.
Пока мы болтали, он прислал тебе письмо. Я отвлеклась от диалога.
— Ты не публикуешь письма тех, кому не исполнилось 18? Подожди, ты что, сейчас в шоке?
— Нет, просто занята. Крутые взрослые вокруг тебя. ; ) Не думаю, что возраст — проблема, когда дело касается писем. Алексею писали письма и ребятишки помладше. Классное письмо, простое и трогательное. Спасибо. Пиши еще!
Так у нас появился Лука.
Ему 13, он невероятно смышленый и прекрасно ориентируется в нашем цирке и делах ФБК — лучше среднего жителя средней полосы России. Мы чатимся почти ежедневно, он забрасывает меня толковыми вопросами и пишет тебе короткие душевные письма между домашкой и чтением Твиттера с гугл-транслейтером.
— Что говорит Соболь? Они формируют новую партию?
— Не совсем. Подводя итоги кампании, она сказала, что на самом деле есть большие достижения, например:
«19 сентября россияне выразили вотум доверия Умному Голосованию и вотум недоверия Единой России.
Сейчас сформирована некоторая, наверное, партия Умного Голосования. Вот нашу партию — партию Навального — не регистрировали 11 раз, но фактически же она существует, участвует в выборах.
Вот нам запрещают через экстремизм участвовать, а мы действительно участвуем, заставляем эту Панфилову бегать сломя голову, Венедиктова кудрями своими трясти. Мы действительно влияем на политическую ситуацию в стране, это нужно понимать и осознавать.»
— Она имеет в виду, что хотя они и не официальная партия, они все же партия, потому что мы их слушаем?
— Вроде того. Потому что существует фактическая группа людей, объединенных одной идеей и стратегией, действующих, фактически, как партия и имеющих реальное измеримое влияние. Так что да — это победа.
— Жданов: “Встреча с кандидатами на Пушкинской – отличная традиция.” Что он имеет в виду?
— Это ироничный намек на то, что акция протеста теперь называется «встречей с кандидатами».
— То есть встреча — это замаскированный протест? Просто другими словами?
— Да, протест против результатов выборов, но коммунисты осторожны (трусливы) и так это называют. Но в любом случае идея хорошая.
— Чего хотят добиться коммунисты?
— Черт их знает, среди них есть несколько крутых молодых ребят и они, вероятно, они хотят правды, но большая часть комми — старые коллаборационисты, псевдопартия, они хотели бы получать бенефиты, не делая ничего. И кажется, они уже удалили анонс. Более 50 человек были задержаны и доставлены в полицию вчера за участие в акции протеста в прошлую субботу.
— Ой нет.
— Да, это обычная практика, они используют систему распознавание лиц и приходят позже. И, конечно же, социальные сети. Привет, 1984.
— Что насчет 1984?
— Это известная книга, погугли — антиутопия, но Россия сделала ее реальностью.
— Но для Кремля 2+2=5. И 2+2=6. Ой, подождите, я это сказал? Да? Нет? Видишь ли, в этом предложении я использую двоемыслие.
— Именно. : )
— Моя мама сказала, что я еще слишком мал, чтобы читать ее. Так что я слушаюсь, но все же знаю основное.
Иногда Луку посещают глобальные идеи преобразования его общества — вроде адаптации Умного Голосования для предстоящих выборов в Южной Африке. Приходится объяснять, что можно, конечно, списаться с ФБК и запросить официальное разрешение, но само по себе приложение — без местных экспертов, которые рассчитают прогноз, мощной медиакампании и авторитета у людей — не сработает. Иногда его идеи более локальные.
— Привет, как думаешь, мне стоит выйти к Парламенту, как Грета Тунберг, и выразить протест?
— В Южной Африке? Я не знаю, это должно быть полностью твоё (и твоих родителей) решение. Тебе и им виднее, имеет ли это какой-либо смысл — кроме перформативного. Вряд ли это будет эффективным, просто актом — безусловно, отличным — поддержки и информирования.
— Тогда, думаю, я пока ограничусь соцсетями, а если всё станет очень серьезно, я пересмотрю. Спасибо за совет!
— Спасибо, что неравнодушен. Многие люди в стране даже не приблизились к твоему уровню участия и поддержки. Это дорогого стоит.
Лука, как и я, нетерпелив:
— Ну, мы делаем успехи в прекращении режима?
— Не знаю. : ) Это может занять какое-то время, но — с нашей помощью или без — режим, в конечном итоге, уничтожит себя.
— Иван Жданов о новом уголовном деле: «Понятно, что цель этого чудища, его главный враг — Алексей Навальный. Я уверен, что вот тут как раз это чудище и сломает свои зубы». Можешь объяснить, что это значит?
— Под монстром он, вероятно, имеет в виду режим. Ну вроде, “Они хотят его съесть? Подавятся.” Потерпят неудачу, не справятся с этой ситуацией так, как планируют, и это в конце концов их уничтожит.
— Главный редактор «Новой газеты», лауреат Нобелевской премии мира Дмитрий Муратов в ответ на претензии о том, что премию получил он, а не Алексей Навальный: «Виноват ли я в том, что премию получила газета, а не Навальный? Пошли в жопу. Никакого чувства вины я не испытываю.» Можешь объяснить?
— С Муратовым действительно странно и становится страннее час от часу: то Песков, Кремль и крупные пропагандисты поздравляют его. То пожертвование в путинский фонд-пустышку. Еще он сделал очень грубое заявление против Навального и УмГ 10 дней назад во время скандала с ДЭГ, защищая своего приятеля Венедиктова, который на 100% виновен и причастен к фальсификации выборов. Это испортило его репутацию среди сторонников ФБК — теперь люди возвращаются ему его слова.
— Что справедливо. Вот гад. Ну что ж. Я думаю, Алексей чувствует то, что мы все говорим сегодня. Он вибрирует от энергии и позитива, которые ощущает, и когда он сегодня ест и смотрит телик, он тихо думает: «Уже недолго».
— Он очень стойкий и цельный человек, я думаю, такие вещи для него не проблема — награды достаются кому-то другому, ну хорошо.
Появление Луки — действительно добрый знак в этом стрёмном сентябре. Вот кто настоящий маленький навальнёнок. Представляешь, если бы твой Захар чатился с группой поддержки сидящего в тюрьме оппозиционного политика из ЮАР? Это же так круто.
Кстати, именно это и значит ‘kwaai’ на южноафриканском уличном сленге — “круто”, top of coolness.
‘Принцип Случайной Связи‘
Весь сентябрь я не могла перестать обижаться на Хулигана. Я знала, что он был уставшим, что в нем говорил своейственный ему инстинкт противоречия, что он “не имел в виду” — но его слова ранили меня больнее, чем я ожидала.
Через пару недель после возвращения в моем почтовом ящике обнаружилась душевная открытка, подписанная Хулиганом и Шкипером, отправленная с того самого прекрасного острова в день, когда я пообещала ему 146% лояльность. Мое сердце немного оттаяло — где и когда он вообще нашел почту?! — но мне стало и ужасно грустно: через несколько дней он от нее откажется, восприняв слишком буквально.
Я убрала открытку с глаз долой.
Еще через неделю Хулиган получил открытку от меня.
Я отправила ее ему перед отъездом: “Привет из Сплита, места, где я увидела твою “трещину”. Что сказать… ‘А сrack is how the light gets in. Хватит бравировать своей ебанутостью — ты нормальней, чем хочешь казаться.”
Я думала, он обидится. Но Хулиган пришел сказать, что счастлив и благодарен. Мне было всё равно, я была на эмоциональном дне. Я уже пожалела, что послала её, и что передумала отправлять вторую:
“Да, это — всё, что я могу тебе предложить.”
Мое состояние было трудно не заметить, так что он вернулся поговорить — упрямый, но честный и грустный, без покерфейса. Мы поговорили и помирились.
— Может ерунду скажу, но иногда такое впечатление, что, когда всё слишком нормально, ты специально раскачиваешь лодку, чтобы почувствовать что-то, что тебе нужно почувствовать. Не знаю; боль, вина…? Какой-то мазохизм.
— Не знаю, трудно анализировать мотивы собственных импульсов. Я привык думать о себе как о человеке, избегающем боли любой ценой.
Я не думаю, что это так, но не собиралась с ним спорить. Просто отправила еще одну открытку — со смешным комиксом про Фрейда и психологические проекции: “Меньше слов, больше картинок. (Но некоторые твои слова мне были важны.)”
На следующий день прилетела еще одна открытка от Хулигана из Прибалтики. То, как мы синхронизировались, заставило меня улыбнуться: прекрасная симметрия.
А вечером прилетел и сам Хулиган. “Кофе утром?”
В общем, наше примирение в этот раз заняло 4 открытки. Интересно, они в данном случае — текст или подтекст?
…
После честного разговора с Хулиганом у меня не было чувства, что я полностью выбралась из расщелины, но мне стало значительно легче. Даже воздух на улице к вечеру потеплел и запах травой. Я открыла окна и наконец включила музыку — весь сентябрь мне очень ее не хватало, но я была не в силах ее выносить. Надо бы сходить куда-то потанцевать, вытанцевать всё это, подумала я.
И вот Хулиган прилетел; мы встретились в нашем обычном кафе; как обычно, выпили кофе и поболтали — как обычно, о тебе.
— Следил за российскими выборами?
— Ну так, не плотно.
— Про Apple и Google, удаливших приложение Навального, в курсе?
— Да, это просто позор.
— Демократические ценности, свобода, ха… Как сказал Зеленский в своем выступлении в ООН — не читал? Почитай, неплохая речь —
Оказалось, что в статьях о равенстве, как в рекламе, есть звездочки и надпись мелким шрифтом: «Все мы люди, все мы — в одной лодке, но спасательные шлюпки сначала получат пассажиры 1-го класса».”
Знаешь, Зеленский иногда напоминает мне тебя. В том смысле, что пользуясь своим статусом политически неопытного новичика, он порой пренебрегает дипломатией и политесом, чтобы — как и ты — прямолинейно озвучить “коллективному западу” нелицеприятные вещи, которые принято умалчивать. Ткнуть его лицом в его лицемерие и нелогичность, как ты сделал в своей статье о коррупции, например. Вы оба — в каком-то смысле джокеры, нарушающие правила игры.
…
Хулиган позвал меня в Славянск, где наш друг Жека делает большой концерт в октябре. Да, конечно, я за, потанцевать — это именно то, что надо.
Вечером позвонила D, я прикрутила игравший из колонок микс DFP, трибют MJ:
— Не хочешь сейчас ко мне в гости?
— Да! Очень! Давно хочу с тобой увидеться, но настроение было стрёмное. А что у тебя там?
— Да просто наготовила еды и позвала разных людей.
— Красное или белое?
— Красное, зима же пришла.
Я надела красное платье, которое надеваю раз в год под настроение, купила по пути красного вина и красных хризантем, и пошла на ужин к D. Теплый воздух пах листьями, в глазах расплывались желтые огоньки вечернего города, из баров и кафешек играла музыка, я шла и чувствовала, как с каждым шагом вокруг включается “моё кино”, которого так давно не было.
Прямо передо мной шла пара, говорящая на английском — чернокожий парень и белая девушка. Красиво, подумала я и вспомнила, что нам с Кали нравятся чернокожие люди. Когда она в Штатах, то регулярно присылает мне фото черных богов из ньюйоркского метро, а я ей фото любимых артистов: “Смотри, какие Black Coffee и Ghostpoet красивые!”
У самого дома D из темноты на меня вышел наш Жека из Славянска, с девушкой. Я даже не удивилась. “Мы только утром о тебе говорили, мы же приедем к тебе на мероприятие!” — “Я на это надеюсь!”
— Какое платье! — сказала D, пока я раздевалась.
— Да, решила вылезти из всего черного и принести в мир немного цвета, — сказала я, вручая ей красное вино и красные цветы.
— Смотри какой у меня новый балканский ковер, привезла из дома!
В прихожей лежал красивый коврик ручной работы в этнических красно-бело-черных паттернах — я принялась его разглядывать.
В дверном проёме стоял, разглядывая меня, красивый черный мужчина в белой рубашке с белым пятнышком проседи в волосах. Я даже растерялась: серьезно? Роб оказался из какой-то мониторинговой миссии на Востоке Украины. Хулиган и Брайан из письма “Определение Гражданской Войны” уже тоже были там. Следом пришла красивая блондинка Мэри с каким-то необычным акцентом поверх милой легкой шепелявости.
— Она такая крутая, вы себе не предствляете. Очень крутая! — Рекламировала нам ее D. — Она доктор.
— Доктор чего? Какая дисциплина? — уточнила я.
— Просто доктор, врач. Она служила в армии!
— Я из ЮАР, из Кейптауна, — сказала Мэри.
— Серьезно?! Кейптаун? Kwaai! — cказала я второй раз за эту неделю, потому что ну что тут еще скажешь? Моя жизнь — закон парных случаев в действии.
Я рассказала им про Луку. Хулиган, как обычно, представил меня с лучшей стороны, рассказав про мои ‘Письма Навальному’.
— Смысл её проекта в том, что даже заключенные имеют право на письма…
— Нет-нет, всё вообще не так. В том-то и дело, что в России никто не имеет никаких прав и письма могут не доходить Навальному, не проходить цензуру — поэтому и этот проект.
Последним на ужин пришел Бо, стройный кудрявый парень из Боснии.
— Я тебя помню! — сказал Хулиган.
Однажды он сидел с компом в киевском кафе, читая статью на сербском.
— Да, хорошая статья! — сказал, тоже на сербском, парень, проходящий между столиков за спиной Хулигана, и тут же исчез. Хулиган только и успел, что удивиться, а когда рассказал D, та предположила: наверное, это был Бо. Это и правда оказался он.
Бо только что вернулся из поездки с семьей в Хорватию, они ходили на яхте по островам.
— И мы, и мы ходили на яхте по островам! — сказали мы с Хулиганом.
— Я часто бываю на Востоке — и по эту, и по ту сторону, — рассказывал Роб.
— И по ту?
— Да, работа такая. Сейчас вот поеду в Славянск.
— И мы поедем! — сказали мы с Хулиганом.
Через несколько часов разговоров о политике — о Кубе, Южной Африке, Москве, Украине, Америке — и несколько бутылок красного, мы хохоча, танцевали под Jacksons 5, которые поставил Хулиган.
Это был удивительный вечер, когда всё сплелось и сложилось — и было именно тем, что надо.
Октябрь
‘День Рождения’
У меня есть друг детства, Захар. Уже в детстве он был ужасный умник и немного эгоманьяк — он закончил школу экстерном и поступил в университет раньше положенного, получил 3 полных высших образования и еще 2 неоконченных, и сейчас он — один из ведущих нефетегазовых экспертов Украины. Однажды его пытался нанять Газпром — пообщавшись с ними, он отклонил предложение и пришел с инфой к Витренко, нынешнему главе Нафтогаза, умнейшему по словам Захара, человеку, отсудившему Украине 3 миллиарда долларов у России в международом суде. С тех пор они плотно сотрудничают.
В начале октября, когда мир, и особенно Европа, были в ежедневном шоке от неконтролируемого роста цен на энергоносители — 6 октября цена на газ достигла исторического максимума $1900 за 1000 кубометров — Захар позвал меня на встречу с известным экономическим аналитиком, консультирующим Верховную Раду: “Я там буду рассказывать всё то, о чем ты меня спрашиваешь. Если обещаешь слушать молча, то пойдем, чтобы мне не повторяться.”
И мы пошли. По совпадению, к Аналитику зашли и другие неожиданные визитеры — два элегантных седых мужчины и красивая немолодая женщина, которую позвали специально послушать Захара. Они дымили сигаретами, попивали новозеландский совиньон и говорили о каких-то непонятных моему гуманитарному мозгу, но экстра-интересных вещах.
Падая в диван, Захар представился в своем эгоманьячном стиле:
— Главный специалист по нефти и газу в Украине.
— А мы — главные представители интересов Украины в Вашингтоне, — сказали мужчины по имени Серж и Алекс, оказавшиеся американскими лоббистами, от имени украинского правительства противодействующими запуску “Северного Потока”-2 и разрабатывающие санкционный пакет.
Красивая женщина, ругающая на ходу “Слуг Народа”, оказалась аудитором и депутатом от “Европейской Солидарности”
— А я просто с ним. Пришла послушать умных мужчин, — сказала я.
Захар начал с того, что считает энергетический кризис ни чем иным, как сговором между тремя крупными игроками — Китаем, Штатами и Великобританией — с целью перераспределения ресурсов. А “Зеленую Сделку” и хайп вокруг “глобального потепления” — (которое уже не называют так в публичном нарративе, а называют “глобальные изменения климата”) и которое объявила не научная институция, а политическая — ООН, он считает ни чем иным, как частью этого сговора и политическим инструментом для реализации плана. Нет никакого глобального потепления и угрозы избытка СО2 в атмосфере и как биолог-химик-эколог по какому-то из его образований, он сейчас это докажет… Есть одна теория климатических циклов, согласно которой их существует три — большой в 1000 лет, средний, и короткий — в 15 лет, и иногда, как сейчас, они накладываются друг на друга и вызывают такие бурные климатические явления.
— О! Наконец-то! Хоть кто-то! — сказал Серж.
— Моя жена — один из самых влиятельных палеоклиматологов на планете, она говорит то же самое, — сказал Алекс и назвал имя своей жены.
— Серьезно?! Ваша жена? Вау! — сказал Захар.
— Да не то чтобы это моя заслуга, просто повезло, — скромно, но с городостью сказал Алекс.
— Я читал ее статьи, когда готовил лекции. Передавайе ей привет и мой респект!
— Серьезно!? Какие именно? — удивился Алекс, а Серж стал звонить куда-то.
— Я совершенно согласен с ней и пришел ровно в тем же выводам путем собственных исследований. Правда выделил бы еще один, 4-й микроцикл, но это уже детали.
— То есть эти измениния обратимы? — спросила я, хотя обещала молчать.
— Да, лет через 11 всё пойдет на спад. В истории планеты такие периоды уже были неоднократно.
Тем временем Серж дозвонился и стал рассказывать женскому голосу в телефоне по громкой связи:
— Мы тут пришли к Аналитику, а у него тут твой фанат, он читал твои работы и передает тебе привет, вот! — он сунул трубку Захару, который стал возбужденно обмениваться с телефоном любезностями и научными выкладками.
В этой жизни вообще можно хоть шаг ступить, чтобы не было все завязано и закольцовано? — размышляла я скорее умозрительно.
В общем, весь вечер Захар рассказывал захватывающие версии о том, что мир в эпицентре 3-й мировой войны, и война эта энергетическая. (Я бы поспорила, что информационная, но возможно, одно другого не исключает.) Что “Зеленая Сделка”, зеленый переход и его сакрализация с выведением на первый план священных активистов вроде Греты Тунберг — это театр, призванный поменять распложение фигур на шахматной доске. Что колоссальная волатильность на рынке энергоресурсов в ближайшем будущем — неизбежная часть этого процесса перераспределения ресурсов.
Что Штаты могли бы решить проблему энергокризиса в Европе поставками LNG, но им это невыгодно, и потому они продолжают возмущаться Россией, но продолжать поставлять газ в Азию, а не в Европу, имитировать озабоченность, но ничего не делать, потому что как крупнейший поставщик газа-нефти они — главный бенефициар высокой цены на эти токсичные, но пока еще востребованные энергоносители.
Что нам стоит погуглить “Проект Большая Центральная Азия”, и что уже второе столетие Великобритания пытается реализовать проект нового Великого Шелкого Пути, альтернативной энерготранспортной магистрали в обход Европы/России.
Что, несмотря на центральное место в дискурсе энергокризиса, на самом деле Россия и Путин во всем этом раскладе ничего особенно не решают, что Путину велели не повышать объемы поставок и держать дефицит и цены на высоком уровне, но в районе 1 ноября, плюс минус 5 дней — с началом отопительного сезна в Европе — Россия подаст газ, и цены начнут падать (так и вышло).
И о том, что у токсичной России в нынешнем виде нет будущего в контексте новой зеленой парадигмы и концепции устойчивого развития ООН, что бы за нею ни стояло (об этом же говорил на днях Яковенко в эфире у Фейгина).
Что газовый шантаж Россией Украины нужно бы доказывать в международном суде со ссылкой на Третий Энергопакет, собрав факты саботажа и препятствия получения газа из других источников — например, из Средней Азии: Казахстана, Таджикистана, и тд — серия провалившихся из-за вмешательства России попыток заключить с ними контракты была бы прецедентом.
Что Украина может на большой процент сама обеспечивать себя топливом, если проапдейтить текущее законодательство и упростить выдачу лицензий добывающим предприятиям. Что у них с Витренко давно есть программа озеленения украинской энергетической отрасли — дальше шли химические термины и формулы. Что Украина может перестать покупать метанол, участвующий в транспортировке газа, у России, с которой она воюет, вложив те 20+ миллионов долларов, которые она тратит на закупки ежегодно, в строительство собственного метанолового завода.
Там было много чего интересного и непонятного, о чем говорили эти умные люди. Аудитор воодушевленно записывала, Аналитик периодически восклицал “Гениально! Да! Теперь все складывается!”. Я тоже подавала реплики (Хулиган бы посмеялся над моим обещанием помалкивать), особенно, когда речь заходила о российской политике — а само собой, в контексте энергетической войны она не могла о ней не заходить. В какой-то момент Захар запоздало меня представил: а она, вообще-то, тут тоже не просто так, у нее в портфолио есть один очень крутой проект…
Ну, “Письма Навальному” — приготовилась я. Но Захар упомянул другой, старый и масштабный проект.
— Аааа! Знаем, — сказал Алекс, — к вам же туда Путин приезжал?
— Нет, к нам приезжал Борис. Немцов. Путин, слава богу, — не наша целевая аудитория, — сказала я.
У Путина, кстати, сегодня день рождения. Выпьем же за то, чтобы он был последним.
И мы за это выпили. Удивительно единодушные, случайно столкнувшиеся в одном уютном задымленном кабинете лоббисты из DC, выступавшие против порошенковского националистического ‘закона о шануваннi’; Депутат ЕС “При Порошенко такого не было”, Самый Точный Экономический Аналитик, Главный Нефтегазовый Эксперт, и я, просто гуманитарий.
…
Синхронистичность
Ты же знаешь про закон парных случаев, да? А теорию синхронистичности?
“Шопенгауэр отрицал случайность совпадений и полагал, что они являются следствием мировой гармонии, которая приводит к взаимопересечению людских судеб. В проблеме пытался разобраться и один из основоположников квантовой физики, нобелевский лауреат Вольфганг Паули, который с этой целью объединил усилия с Карлом Юнгом.
Паули сформулировал ключевой принцип теоретической физики, согласно которому две частицы не могут находиться в одинаковом квантовом состоянии. Юнг известен своими теориями о коллективном бессознательном.
В толковании совпадений Паули с Юнгом изготовили некий гибрид своих теорий, опубликовав работу “Синхронность, или Принцип случайной связи”. Теория Паули-Юнга трактовала совпадения как проявления пока неустановленного универсального принципа, который связывает воедино все физические законы.”
Про синхронистичность (Synchronizität) я впервые узнала в юности от Гала. Я писала тебе о ней в письме “По Тюрьмам и Святым Местам”, а встретились мы при странных обстоятельствах.
Это было во времена, когда мы с Кали жили в одном городе, не зная друг друга. Однажды в центре, в проулке, где художники и их ‘дилеры’ продавали работы — в основном, бездарную интерьерную ‘зелень’ — я познакомилась с удивительной женщиной лет 40, продающей удивительные, талантливые картины. Она оказалась театральной актрисой из Барнаула, диссиденткой, очень образованной, прекрасной рассказчицей с мешком интереснейших историй.
Гала была настолько необычной, настоящей, и из другого мира, что оторваться от нее было невозможно. Со всей юношеской непосредственностью, несколько месяцев подряд, пробегая в центре города по делам или прогуливая институт, я забегала к ней на улицу художников, занося еды, горячего кофе или букетик фиалок. В любую погоду мы сидели в маленьких раскладных стульчиках и часами разговаривали обо всем на свете — о книгах, картинах, театре, путешествиях, Юнге и Дерриде, о жизни в Барнауле.
А однажды я пришла с сестрой — и Гала вдруг рассмеялась. Оказывается, моя сестра точно так же познакомилась с ней на улице и несколько месяцев навещала ее, пила с ней кофе и слушала ее удивительные истории. И до этого дня она была уверена, что мы — это одна и та же девочка. Мы с сестрой даже не близнецы, хотя нас часто принимают друг за друга.
Еще один удивительный факт: мы с Гала выросли в одном украинском городе и — как и с Кали — много лет назад ходили одними маршрутами, чтобы встретиться на туристической улочке в русском городе за тысячу километров.
Мы дружим по сей день. Но я это вот к чему:
Юнг противопоставляет синхронистичность фундаментальному физическому принципу причинности и описывает синхронистичность как постоянно действующий в природе творческий принцип, упорядочивающий события «нефизическим» (непричинным) путём, только на основании их смысла.”
Мне ужасно нравится эта формулировка — она очень кинематографичная. Знаешь, когда в киноистории лейтмотивом проходит какая-то тема, или символ, или образ.
Как в моих письмах тебе: одно событие цепляется за другое, какие-то повторяющиеся детали, переклички и эхо возникают сами собой — вроде Кейптауна или Оксимирона, с цитаты которого я начала письмо тебе, и который вчера, когда я это письмо заканчивала, зарелизил первый за много лет трек — 10-минутную исповедь и публичный сеанс психотерапии.
“Знаешь чувство, будто забуксовал
Где-то свернул не туда и путь стал замысловат
И ты ходишь кругами, подбирая слова
Сознавая: всё исправить можно, лишь вернувшись назад
Раджабов, суды, Мотузная, мирный протест
«Я буду петь свою музыку», Жуков и «Сядь за текст»
Храбрость — это постепенный процесс, дегустирую, как деликатес
И вхожу во вкус, но стыд изнутри по-прежнему ест
Несогласованная демонстрация
Попроще, чем своих позорных демонов люстрация
Сбрасываю хоть немного эго-тиранию
Года полтора без соцсетей и терапия
Вроде начинаю чё-то робко понимать
Процесс не из приятных
Чего-то в паззле не хватает явно, будто отсутствует центральная часть”
И мне остается только записывать и удивляться: жизнь что-то ткет нами, как этот коврик ручной работы в прихожей D, но какой смысл в этом переплетении событий, кроме красоты орнамента?
Надеюсь, мы однажды узнаем.
Обнимаю.
