Письмо #5: Мост Немцова

Для большинства в мире успех никогда не бывает плохим. Я помню как,
когда Гитлер двигался безудержно и торжествующе, многие благородные люди искали
и находили в нем добродетели. И Муссолини заставлял поезда приходить вовремя,
и Виши сотрудничали на благо Франции; и кем бы ни был Сталин, он был силен.
Сила и успех — они выше морали, выше критики. Тогда кажется, что дело не в том,
что вы делаете, а в том, как вы это делаете и как вы это называете.
Есть ли в людях глубинный контроль, который останавливает или наказывает?
Кажется, нет. Единственное наказание — за неудачу.
Фактически, преступление не совершается, если преступник не пойман.
— Джон Стейнбек ‘Зима Тревоги Нашей’

Привет, Леша.

Все мои письма так или иначе про друзей. Потому что я как ты: что вижу, то пою. С кем говорю и проживаю это время, которое я взялась тебе фиксировать, про тех и будут истории. Сегодня расскажу тебе про Кали, потому что ее будет много, Кали — мой основной напарник по политическим диалогам и рефлексии.


Кали — человек творческих профессий, имеющая отношение к дизайну, моде и интерьерам. Она наполовину русская, наполовину грузинка, часть ее семьи — тут, часть — там, поэтому она обладала редкой возможностью видеть все ситуации объемно; и путинскую войну 2008 в Грузии помнит очень хорошо.

Вообще-то, она ассирийка. Она всегда и везде немного чужая: в Грузии — русская, в России — грузинка, в гламурной фэшн-индустрии, где она имеет дело с содержанками и модными опинион мейкерами — она голытьба; а в мастерской в промзоне, где она работает ежедневно руками — она слишком posh.

Не так давно с Кали произошла история, которая может многое о ней рассказать.

В арт-кластере в промзоне, где ее проект арендует помещение, устроили граффити-марафон и какие-то люди изрисовали все стены их офиса бездарной херней. Злая Кали пошла к главному из граффитчиков и сказала, что так дело не пойдет — это ее территория, она не давала на это разрешения, а они ни разу не Бэнкси и пусть сперва научатся рисовать.

Парни оказались скинхэдами; они окружили субтильную Кали, обзывали ее еврейкой и очень агрессивно обещали нарисовать на ее лбу звезду Давида. Вместо того, чтобы испугаться, Кали в аффекте стала кричать и бросаться на скинхэдов, защищая евреев. Суть ее гневной речи, если отбросить эмоциии и нецензурную лексику, сводилась к следующему:

— Да как вы смеете вообще такое нести в 21-м веке?!

Скины пинали ее всей толпой. Мимо проходил ее сосед по кластеру — крупный спортсмен, борец в татухах; опустив голову, он буквально прошел мимо. Отпинанная, Кали рыдала в каком-то складском закутке от обиды, надиктовывая сообщение подруге. Мне. Успокоившись, она с гордо поднятой головой прошла мимо всех соседей, хотя больше всего ей хотелось сбежать, от обиды и злости на себя.

Чуть позже борец в татухах подошел к ней, чтобы сказать, что ей не идет такое поведение и не нужно кидаться на людей — ведь она же девушка

Ее команда сказала ей: “Ну ты опять, как всегда, устроила.”

Ее муж сказал: “Ты вечно воюешь со всем миром. Тебе и правда не идет такое поведение. И одежда эта тебе тоже не идет”.

Кали чувствовала себя фриком и винила себя за то, что опять не сдержалась и выпала в эмоциональный осадок. Ее подруга поддержала ее и сказала, что после такого этому боксеру никогда больше не подала бы руки. На следующий день подавленная Кали не вышла на работу, чтобы ни с кем не встречаться.

А в это время к ним зашел самый главный босс территории — оказывается, всю разборку он слышал в окно. Он, оказывается, еврей и искал Кали, чтобы принести извинения от имени всего кластера.

— Она еврейка? — спросил он.

— Нет, ассирийка. — ответил калин муж.

— Понятно, — сказал босс и пошел лайкать все рабочие страницы Кали в Инстаграм и бесдедовать с ней в личке.

Тут же от всей команды, которая еще вчера глубоко осуждала Кали, ей стали приходить сообщения поддержки и изобличения боксера: “Какой же мудак, и ведь он служил в Федеральной Службе Охраны Президента!”

Муж почувствовал, что был неправ. 

Кали, зализывающая дома раны, вдруг заочно стала героем.

То, как люди перелицовываются на ходу, — наше с Кали любимое шоу, но оно пока нечастое. Пока что Кали ежедневно постит десятки сторис, связанных с ситуацией в Беларуси, в России, и с тобой, а в ответ получает сотни отписантов, комментариев и сообщений о том, “зачем ей политика, лучше бы занималась творчеством, что-то ее совсем уже поплавило, Навальный — проект Кремля и фашист”. Ну и отдельным массивом соображения о том, что революции — удел глупых и нищих, а умные успешные сознательные люди начинают перемены с себя. Обычно эти умные и продвинутые начинают с себя из глубокой респектабельной заграницы, конечно, но об этом — в следующем письме.

В январе Кали вызвали в школу её 15-летнего сына — он участвовал в акции по срыву портретов Путина. На эту новость я ей написала:

Горжусь!

А она мне одновременно: “Плачу от гордости. Я же никогда не учила его ничему такому.”

Кали провела в беседе с преподавателем 2 часа — содержания не раскрывала, просто резюмировала: “Есть и там еще нормальные люди.”

Когда Кали шла на митинг 23-го января, я говорила: “Пожалуйста, надень шляпу с полями, маску, а лучше балаклаву.” Она, конечно, забила, и вернулась в тот день домой в рваном пальто, засветившись на фото в медиа с шальной улыбкой.

Спустя месяц ‘в московском метро появилась новая система слежки.’

В феврале Кали встречалась с друзьями, которые близко дружили и работали с Борисом Немцовым. Весь день она слушала рассказы о нем из первых рук, присылала мне фото Немцова из дома этих людей, и говорила, что сегодня стала другим человеком. Не знаю куда еще более другим человеком Кали могла стать.

Она и так другая.

27 февраля, в день смерти Немцова, Кали сидела в травмпункте с почерневшими пальцами на ноге — она отморозила их на работе в холодном складе — оказывается, для этого даже не нужно жить в бараке, достаточно просто такой зимы, как эта. Зимы тревоги нашей. Я, муж и интернет напугали ее гангреной, и она, наконец, пошла к врачу. В травмпункте была огромная очередь и Кали просидела там полдня, рапортуя такими постами (ты оценишь, это же образ России!):

“Сижу в травмпункте (мой второй дом). Привезли бездомную женщину, очень пьяную. Что-то она себе сломала. Два санитара затащили ее, матерясь, в кабинет врача. Через какое-то время слышу:

“Ну, дорогуша, у меня для вас отличные новости. Перелом хороший. Рекомендую пищу, насыщенную кальцием, выбирайте глубоководную рыбу. Пусть близкие делают вам массаж и, конечно же, ходите на прогревания.”

В ответ — нечленораздельный рёв.”

Кали не досидела свою очередь, не выдержала — “хуй с ними, с пальцами!” — уже затемно сорвалась, купила цветы и поехала на Мост Немцова. Она и прислала мне фото оттуда со словами:

Россия будет счастливой, блин ((( очень надеюсь.

(с) photo by Anri__Tina

Я попросила Кали написать тебе письмо — надеюсь, она напишет. Если что, ее пальцы уже почти в порядке — обморожение, но жить будет.

Россия будет счастливой тоже. С глубоководной рыбой, близкими и массажем.

Когда-нибудь, скоро.

Это хороший перелом, Леша.