‘Негодование — сложная многослойная эмоция,
которая описывается как смесь разочарования,
отвращения, гнева и страха.‘
— Википедия
Привет, Лёша.
Еще раз поздравляю тебя с двумя прекрасными, такими стопроцентно твоими наградами — Рыцарь Свободы и Премией Сахарова за Свободу Мысли. Пожалуй, это две самых светлых новости в этом октябре, месяце сгущающихся сумерек.
Письмо это будет мрачным и полным того, что в его названии. Но я же его тебе всё равно не отправлю, так что расскажу как было и буду надеяться, что этот мрак продлится недолго и что со злыми письмами покончено.
1 октября ознаменовалось нахальными постами Саакашвили из Батуми: вот он я. Конечно, невозможно было не усмотреть в его поведении знакомый паттерн: “Он взял пример с Навального!” Хороший пример, почему бы не взять — тем более, нужно было или действовать в канун выборов, или шанс был бы упущен.
Естественно, его арестовали, естественно, это вызывало резонанс и взбодрило электоральную активность — и стало действовать на нервы правящей власти. А он к тому же — прям как ты — взял и объявил голодовку. Эксперты говорят, что умнее и стратегически выгоднее властям было бы его депортировать, но умнее — это не про этих людей.
В эти дни у нас с Кали, которая, напомню, наполовину русская наполовину грузинка, только и разговоров было, что о Михо:
— Сестра двоюродная, прокурорша — я уверена, что пропутинская — пишет про Саакашвили: “Да его убьют там.” — Не убьют. — “Ну или 10 лет дадут точно.”
— Пусть не надеется.
— Типа, он издевался над людьми и его там убьют.
— Мне вот интересно, над кем он там издевался — чтобы прям руки по локоть в крови? Над коррупционной элитой, которую он пересажал?
— Да, он сажал чуваков, которые брали взятки, пересажал всех наркодиллеров — ‘он издевался над людьми!’ Я лично за него, я видела изменения в этой стране. Стало легче дышать. Мои родители говорят, это было единственное время, когда ты открывал дверь и вообще не думал, что кто-то зайдет и что-то унесет, не было вообще никакой коррупции. Человек справился с коррупцией.
— Да, мне все люди в Грузии говорили: это было время, когда машины можно было оставлять незакрытыми на улице. Взятку было страшно дать.
— Да, именно так. Но прокурорша недовольна, понимаешь. Ее дружков задерживали.
— Издевательство. А что твои все говорят в Грузии?
— Все ждут кипиш и готовы выходить.
— А голосуют?
— Да. Все пошли голосовать. Активно. Даже те, кто в Америке. Если будет какой то подлог, выйдут точно. Это тебе не русские терпилы.
— Вроде Cаломе казалась норм, а оказалась пропутинская. Правительство-то понятно.
— Да марионетка вообще, я так на неё надеялась — первая женщина-президент. Ты вообще слышишь про нее?
— Неа.
— Я думала: ну сейчас начнётся. А ее задвинули как бабу при грузинском застолье. Oчень обидно.
— Разве что вчера слышала про нее, когда все российские СМИ выдали: “Саломе сказала “Я никогда не помилую Саакашвили!” Никогда, бля. Твоей каденции скоро конец. Решала.
— Ой бля. Не помилует она. Всё, нечем тебе уже. Ничего не показала. Единственное спасибо — за амнистию.
15 октября Грузия действительно вышла. Больше 60 000 человек вышли в поддержку Саакашвили, за его освобождение из тюрьмы. И, хотя пока этого не случилось, боже, как это было красиво. Это было похоже на Майдан (слово, от которого у кое-кого начинается паническая атака).
…
— Смотрела интервью с Пугачевым? — пришел обсудить Майк. — Я сегодня целый день в машине слушал. — Он имел в виду громкое 5.5-часовое интервью бывшего дружка Путина олигарха Сергея Пугачева украинскому журналисту Дмитрию Гордону.
— Да.
— Как тебе? Пиздец это, конечно.
— Пугачев — очень мутный и павлин и, говорят, преувеличивает, но Фейгин сказал там многое сходится с его данными и подтверждает версии о том, как оно все устроено в Кремле.
— Мне понятно, что он красуется и выставляет так, будто он вершитель российской истории. Но я охуел от того, что он абсолютно спокойно рассказывает о своих и чужих действиях, 3/4 которых — это преступления. Так, будто это нормально. Все эти сговоры, коррупция, кумовство, отмазывание пьяных водителей, и тд, и тп. Все, что они делали, — это преступление от начала до конца. Но почему-то он считает, что он не такой, и чистенький.
— Да. А про Норд Ост?
В интервью Пугачев рассказывает, как Патрушев и Сечин во время операции дали концентрацию газа в 10 раз превышающую совместимую с жизнью, потому что боялись, что газ старый и не подействует.
— Да пиздец. Над законом.
— Ну еще сочувственный взгляд Гордона — он умеет вытягивать из людей инфу — видимо, создал у него иллюзию комфорта и безопасности. А Гордон, небось, внутри, такой: “Что ты бля несешь?!”
— Точняк. Странно, что он не понимает и, похоже, искренне верит, что он по сути отличается от путинских тварей. Говорит, ему нравится Навальный, но Навальный же как раз против таких, как Пугачев.
— Короче, Пугачев дал показания на камеру.
— И Ходор до отсидки — тоже коррупционер.
— Да, а сейчас корчит из себя.
— Ну сейчас-то он все правильно говорит — видимо, изменилось сознание.
— Не знаю, не нравится он мне чем-то. Ходор эксплуатирует свое сидельство так, будто он сидел за идею, а не потому, что стал жертвой передела капиталов.
— У него есть разные программы, когда он говорит о разных проблемах и путях решения — это одно; а когда каментит текущие события — это частенько пиздец. А как тебе нобелевский наш лауреат?
— Bloomberg все сказал, что я думаю по этому поводу, кроме того, что дочурка работает в Центробанке на Набиуллину и про квартиру на Манхэттене.
— Ну да, правдоборец. Я в ахуе от восторгов либералов разных. Например, русскоязычные израильтяне, либерально противокремлевски настроенные, хлопают в ладошки и трубят победу независимых СМИ в России. Вообще не втыкают, что всех развели очередной раз и подсунули какашку в обертке.
— Посмотри еще вчерашний эфир Фейгина с Крашенинниковым.
— Начал, вечером досмотрю. Странно, что Яковенко так защищает Муратова.
— Друзья. И Троицкий. И Гудков.
Вообще, события последнего времени — ‘выборы’, премия — многих разоблачили. В сентябре авторитеты посыпались как спелые груши. В конфликте между рациональностью, объективностью и эмоциональной вовлеченностью и лояльностью друзьям — Венедиктову, Муратову — у многих победило последнее.
Это сложный выбор, да, но в итоге им потом за него отвечать. У нас, как говорит Марк Фейгин, память хорошая. И хотя ты был достаточно благороден, чтобы поздравить нобелевского лауреата, мы запомним и то, как Дмитрий Муратов высказался в защиту Венедиктова-фальсификатора выборов, извратив и облив грязью идею Умного Голосования, и его последнее праздничное заявление:
Виноват ли я, что премию получила газета, а не Навальный? Пошли в жопу. Никакого чувства вины я не испытываю.
Ну конечно. Чтобы испытывать чувство вины — да еще и в связи с тобой — нужно иметь специальный, очень хорошо настроенный инструмент нравственной оценки и рефлексии, который еще называют совестью. Не всем повезло им обладать.
‘Откровение от Марка и Федора‘
Федор Крашенинников: Теперь его буду использовать те, кто сейчас его так бурно поздравляют и облизывают. Теперь его будут навязывать как безусловного морального авторитета, со всеми его странными взглядами на жизнь, его будут навязывать как безусловного лидера оппозиции, как кандидата в президенты… А еще, предположим, я какой-то европейский наблюдатель из далекой европейской страны, не вовлеченный во всю эту историю. И я узнаю, что Нобелевская Премия Мира вручена бесстрашному расследователю, редактору оппозиционной газеты Муратову в России, где работала Анна Политковская и другие люди.
Я думаю: как хорошо, как здорово. В России, значит, не все так плохо. В Москве выходит оппозиционная газета, публикуются бесстрашные расследования, а ее редактор живет в Москве, получил Нобелевскую Премию, его — как Пастернака — не лишили ее, не запретили ему ехать. Он не подвергается никаким преследованиям, не иностранный агент, не сидит в тюрьме. Что-то мне кажется, перебарщиват вот эти наши левачки, рассказывающие мне, что в России прямо террор и ужас-ужас. Да ничего не ужас.
Просто как бы теперь мы понимаем, что какие-то СМИ за что-то другое преследуют. Потому что вот этот бесстрашный редактор Муратов просто сидит спокойно в Москве расследует. Наверное, все не так плохо.
Марк Фейгин: Послушай, Федор, этот сценарий будет реализовывать сам Кремль. Сам Кремль будет показывать пальцем и говорить: “Что вы нам тут рассказываете? Вот, пожалуйста.”
Федор: А знаешь почему? Потому что прошлый их человек, которого они так использовали, Григорий Алексеевич Явлинский, окончательно истрепался и его уже бессмысленно кому-то показывать. Он уже не камертон, он уже никто. А теперь будет Муратов.
“Ну как у нас нет оппозиции? Вот у нас есть, он нас критикует.” Он правда критикует. Говорит: “Вы там плохие, хватит нарушать права человека”, где-то выдавать прекрасные расследования — иногда. А иногда публиковать странные статьи — тут как бы по-разному, да. Но нам будут говорить: есть и всё. Всё, что оттуда исходит, это теперь освященно свыше. Вот такая вот будет история.
То есть это будет использоваться Кремлем — нравится это Муратову, не нравится, за он или против — теперь все всё время будут говорить: “Ну какая это оппозиция? Это хулиганы, экстремисты, они в тюрьме сидят. Какой там, условно, Insider или Роман Доброхотов журналисты? Он сбежал из России, шпион он какой-то, а эти все — иностранные агенты.
А вот у нас есть настоящее СМИ. Почему мы притесняем? Эхо Москвы работает, Новая Газета выходит, чего так переживать? Оппозиционная партия ‘Новые Люди’ сидит в Парламенте — просто парни с улицы создали партию, избрались в Парламент. Что вы нам рассказываете сказки, что в России нельзя заниматься политикой? А Навальный — просто хулиган, нарушил статью уголовного кодекса и сидит в тюрьме.”
Вот к чему эта вся история подводит. Это нужно так понимать, а не потому что личность какая-то там — нет. Лучше бы они Грете Тунберг дали эту премию — мы бы все посмеялись и забыли. Да кому угодно бы дали и всем было бы хорошо. У нас бы осталась возможность надеяться, что вот этот вот луч активированного внимания падет на наши РЕАЛЬНЫЕ проблемы, на наших реальных людей, которым сейчас эта помощь очень нужна. Потому что это — действительно помощь. Нельзя говорить, что это совсем бесполезная премия. То есть мы понимаем, что было бы, если бы эта премия досталась, условно говоря, Алексею…
— Это вообще другое. Ты же сам сказал: не просто человек, который знает как использвать эту премию, а премия как заступ и копье, как в Библии. То есть человеку дали инструмент, меч-кладенец, который может им крушить врагов — а могут дать как кубок, из которого напиваться каждый день. Вот разница. И легко догадаться кто как будет использовать.
Марк Фейгин
Федор: Или Нобелевский лаурет сидит в тюрьме и вся госмашина в каком-то неудобном положении, или Нобелевский лаурет — это человек, которого президент поздравил, пресс-секретарь поздравил, все поздравили. Возникает вопрос: бог с ним, с Навальным, а если бы ее Тихановская получила, тоже поздравляли бы? Нет? Или какой-то другой критик, писатель Сорокин — тоже бы поздравляли, к сердцу прижимали? Сомневаюсь. А тут как удачно получилось. Всеобщий друг, старый член московской тусовки, они все ему сейчас аплодируют, поздравляют, это очень здорово..
Марк: Банкеты…
Федор: Он сразу сделал красивый жест, пожертвовал это в благотоворительный фонд. Проблема только в том, что у нас много благотворительных фондов и больных детей, но почему-то он выбрал тот фонд, к которому зачем-то примазался Путин. Больше некуда деньги пожертвовать? Вот мы будем говорить про пытки в тюрьмах — так пожертвуйте людям, которые попали под вот это всё. Нет, нужно непременно туда, где Путин.
Мне очень нравится эта формулировка Марка про заступ и копье, про меч-кладенец и кубок — и она очень перекликается со строчками Окси:
“Нитью быть или струной или для битвы тетивой.‘
‘Resentment‘
— Вчера посмотрела интервью Собчак и Милашиной, — cказала Кали, — и там Муратов был. И он, да, договаривается и не скрывает. Типа, “Я выторговываю жизни за молчание”. Пиздец, что же Политковскую не защитил? Но это пиздец, что это говорится на миллионную аудиторию. Договариваются с убийцами.
— И потом от них поздравления принимают.
— Да. Типа, “Милашина давно была бы мертвой, если бы я не договаривался бы”.
— Ох. И на квартиру на Манхэттене в нашей стране, оказывается, можно оппозиционной журналистикой заработать.
— Ну, бля. Неприятно от интервью. Он вроде “Анна Анна”, но странное ощущение, что он такой, увиливающий. Мы в заложниках все, и это пиздец как страшно. Если это такая оппозиционная газета и всё вот так. Не была на его месте, слава богу — может, по-другому всех бы перебили, но вчера мне показалось, что она умерла напрасно. И она, и Боря. После Беслана она хотела уходить, надо было уйти. И вот он сидит и виляет. А еще он сказал такую штуку: у нас с Аней конфликт всегда был острый. А иногда дружба. Но чаще конфликт. Я понимаю почему.
— Я тоже понимаю почему. Она идеалистка максимально честная. А он делает ‘то, что нужно‘. У меня с Нерукопожатным было так.
— Ужас у нас творится, просто ад. Всех таких как Политковская будут убирать и никакой преграды не видят. Ни в лице гражданского общества, ни в лице оппозиции ее нет. Кто? Навальный. Но он сидит.
— Меня, знаешь, что в этом интервью поразило? Когда он рассказывает, что он договаривался про Эстимирову, что они год не будут публикововать чеченскую тему, чтобы ее не убили. И его Собчак спрашивает: “Если такой тяжелый выбор перед вами еще раз встанет, что вы будете делать? Закрыли бы ли навсегда в газете чеченскую тему?” И он начинает этот свой монолог про Милашину, в лирику и в детали впадает, типа, “ооо, она такая гениальная, она пишет не просто “мальчика убили”, а “от него похоронили один ботиночек!”, и как она поехала в Чечню и как над ней там издевались.
И такой: “Хотел бы я, чтобы с ней что-то сделали из-за статьи про Чечню? Конечно, нет. Конечно, я не хочу жертвовать Милашиной. Но, если она принесет мне такую статью, опубликую ли я ее? Конечно, да.”
— И я такая: wtf! Если ты не хочешь жертв, тебе приносят статью, и ты говоришь: ‘Нет, редакционная политика такая — мы больше не отдаем на растерзание своих людей. Это риск. Я принял решение, что мы так рисковать своими людьми не будем. Хочешь — иди в другое издание и там умирай. У себя я тебе умирать не дам.” Ну вот как-то так можно же, понимаешь?
Но он же что делает: он с себя ответственность снимает, но если журналист пассионарный хочет идти до конца, то я, так и быть, на своих страницах это расследование опубликую, сделаю себе имя, славу и большую аудиторию. А если за это журналист потом поплатится жизнью — ну бля, что ж. Понимаешь, что он делает? Я не хочу чтобы они умирали, но я опубликую. Жадность. Этот когнитивный диссонанс меня реально поразил.
…
— А ты в курсе, что Яблочники писали письмо в Европарламент, типа, “не давайте Навальному премию?” — спросила Кали.
— Да. Зампред. А потом еще хвастливо рассказал об этом, опозорился. А ты в курсе, что Муратов — яблочник?
— Бывший же?
— Настоящий.
— Отлично.
— Паззл сложился, да? А ты видела, что он вчера нес на Валдайском форуме?
— Я не смогла, выключила. Я физически не могу, это не шутка. Врубила, слышу тон — вырубила.
— Эту премию дали не мне, а России. Я самозванец… Владимир Владимирович. Сука какая.
— Вот я это предчувствовала и не смогла. Ты представляшь, чтобы Политковская сказала такое?
В очередном эфире Фейгина Игорь Яковенко очень пытался быть объективным в отношении Муратова, но все же это было неубедительно. Да, у Муратова, как говорит Марк, был шанс постфактум премии доказать, что он был её достоин. Да, Муратов, признает Яковенко, взял, к сожалению, не тот вектор. Но правда, думаю я, в том, что персонаж вроде Муратова, с такими выборами, какие он совершал эти 20 лет, и не мог взять иную траекторию — это просто не в логике его характера. Приспособленчество редко рождает героизм.
Мы с Кали ошибаемся в наших категоричных оценках? Может быть.
Но в конце октября Путин трогательно-старомодно поздравил Муратова с днем рождения телеграммой — ее повесили на доску в редакции и похвастались ею в соцсетях.
“Надо было сразу писать: “МНЕ КАК-ТО НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПОДАРИЛИ УБИЙСТВО ВАШЕЙ ЛУЧШЕЙ ЖУРНАЛИСТКИ. ВАС ТОЖЕ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, УВАЖАЕМЫЙ ДМИТРИЙ АНДРЕЕВИ4. ТВОР4ЕСКИХ УСПЕХОВ ВСКЛ. = В.В.Путин”
Мария Певчих
Лучше и не скажешь.
…
— В общем, у нас дела очень крутые. — пришла в очередной раз Кали. — Говорят, сейчас будут 10 дней локдауна, потом будут будут вводить QR-коды. Я даже не знаю. Идти колоть Эпивак, который вообще жижа, чтобы мне вообще ничего не было? А если они метро и посещение всего сделют по QR-кодам? Тупик, блять. Я, наверное, пойду Эпиваком уколюсь — это абсолютно бесполезная хуйня, но хотя бы она меня не убьет. Я честно не знаю, что делать. Я честно боюсь всего: ковид я пережила, но как я переживу Спутник, я не знаю. Там ты везде напишешь, что это не ответственность медсестры, это ответственность никого. Я видела эту бумагу. Никого. Никто не будет отвечать за то, что будет с тобой. Ноль альтернатив. Ноль. Плакать хочется.
У меня юрист есть в ленте, она такая: “Чтоб вы знали, за покупку сертификата 7 лет, 7 лет и тому кто покупает и тому кто продает. И вообще, кто вам будет гробы оплачивать?” Я хотела сказать: а кто будет гробы оплачивать при неблагоприятных исходах от Спутника? Ведь это же происходит повсеместно. У кого-то пропали месячные, у кого-то тромбоз, кто-то вообще умер за 3 дня. Это что, не неблагоприятные исходы?
— Что за юрист?
— Просто девушка-юрист, она очень любит наше правительство и мне тут доказывает, что ментов всех нечестных сажают.
— Ментов сажают, серьёзно?
— Она пишет мне простыни. Она юрист и подкована, конечно. “Вот, у меня 600 кейсов лежит, просто это не новостной повод. Вот Навального посадили…” Навального она тоже не любит. Почему меня читают эти люди? Вот мне очень интересно: нахуя ты читаешь? Я для тебя с планеты Марс, вражина, но ты идешь и читаешь — religiously — все мои сто сторис про то, как я это ненавижу.
— Обратить хотят.
— Вот в Грузии чистили три года. Чистили жестко, сажали так, что резонанс был, что все боялись — боялись на дорогах брать, боялись воровать, всего боялись. Прозрачную полицию сделали. Вот результат чистки ментов. А тут “Чистят, просто это не новостной повод”. Да что ты! А еще говорит: “Зависит от регионов, в Москве больше мошенников, чем в регионах — в регионах вообще все супер хорошо.” Да????
— В регионах хорошо!
— Все супер, только золотые унитазы. “Я юрист, мне лучше знать, я же лучше вижу, а ты только цепляешься за новости, которые на плаву, а есть undercurrent, которого мы не видим, государство работает”, понимаешь? Вот что они хотят мне донести. Что всё белое — хотя оно не белое, оно черно-серо-малиновое! — а ты, тупая кликуша, за новости на поверхности цепляешься.
— Обезглавили волейболистку в Афганистане. Следом Путин говорит, что Талибан — вполне возможно — мы исключим из разряда террористов. Ты один плюс один, что ли, сложить не можешь? А она мне пишет: “Ну это сильно stretched — то, что ты тут пишешь.” Где именно stretched? Где именно разрыв логической цепочки? Я уже не понимаю, может я ебнулась?!
Знаешь, это слово — перевод с ‘resentment‘? Но у нас у него более философский смысл: Ты против всего вражеского, всего, что как-то может быть связано с вражеским образом жизни, и против всего становишься разом, обобщаешь всё. Может быть, у меня уже это? Я ничего хорошего не вижу, вижу только врагов перед собой.
— У меня какая-то смесь неуважения и еще чего-то к этим людям, которые меня стараются переубедить. “Ну везде же так. Ты просто не вдаешься в подробности, не рассмативаешь детали, ты по верхушкам идешь.” Что значит ‘по верхушкам’? Я здесь живу, я каждый день с этой хуйней сталкиваюсь. У меня просто слезы злости от такого.
— Ты точно не ебнулась. Ебнулась страна.
— Ага, просто голову отсекли волейболистке и по всем сетям показали. И других ищут.
— Вчера снова речь зашла о политике — ну конечно — и Захар, мой друг, мне говорит: “Скажи, а у тебя крыша не едет от этих всех новостей? Я как-то пытался зайти в Твиттер, но от того, что я вижу, у меня едет крыша.” А я говорю: “Захар, у меня едет крыша. В том-то и дело.
Я поняла, что повторяю паттерн, который со мной был 7 лет назад во время Майдана-Крыма-Востока, когда я следила за политическими событиями около года и скатилась в адскую, в худшую в моей жизни депрессию. Я ооооочень хорошо помню как это было, и поняла, что достигла примерно 8.5 из 10 этажей максимального дна, на которое я вообще опускалась. Конечно, у меня едет крыша. Я пытаюсь все это натянуть на голову и вроде бы даже психика адаптировалась, но на самом деле нет — у тебя просто в какой-то момент падает планка. Это просто невозможно переварить. Поэтому нет, ты не ебнулась.
— Если мне кто-то в лицо скажет, что Талибан — это ок, я наверное могу и в рожу заехать.
…
Кали прислала мне фото знакомого владельца артзавода, обложенного книгами про искусство и Пегги Гугенхайм.
— Типа он хоть что-то про нее знает. Люди искусства. Меценаты. Если некоторые хоть книги читают и образованы, этот же совершенно нет.
— Люди-симулякры.
Я прислала Кали фото бывшего зампреда Минфина 60-летнего Андрея Вавилова с его невестой Софи-Антуанеттой Делуа накануне их свадьбы.
— “На свадьбу в Италии приглашен десант звезд, среди которых Ксения Собчак и Галкин. Софии-Антуаннетте всего 24 года и до смены имени ее звали просто Софья Коломийцева.” София блять Антуаннетта.
— Делуа. Фу бля. Резентмент. “МВД объявило в розыск Сергея Савельева, передавшего Gulagu.net видеоархив с пытками в колониях.” Охуенно. Тех, кто швабру в задний проход засовывает людям, они не объявляют в розыск. Господи, зазеркалье ебаное. “Фонд Кадырова подарил Мерседес новым обладателям краповых беретов.” А это как тебе?
Знаешь, все что я в детстстве и в юности читала в книгах, и все что ненавидела всей душой и думала “ну этого в жизни не будет”, я все планомерно вижу в жизни. Все, кого я ненавижу, — теперь герои. И я в ахуе полнейшем, понимаешь?
— Да. Я тебе говорила, помнишь: мы попали во все книги разом.
— “Талибан планирует сотрудничать с российскими кинематографистами”. Ад весь забит. Все места заранее забуканы.
— “ТНТ показал трейлер ситкома о колонии с шуткой об изнасиловании заключенного. Создателей фильма консультировала ФСИН.” Да это же подписанное признание.
— “Жена Чубайса Авдотья Смирнова сняла мини-сериал Вертинский на деньги Константина Эрнста.“ А ведь я помню времена, когда Дуня с Таней были нашими моральными авторитетами. Как мы до этого докатились?
— С другой стороны, я думаю: кого я стесняюсь? Что я политизированная городская сумасшедшая? Вот этих симулякров, которые приезжают на мерсах с расфуфыренными фифами? Пусть они стесняются.
— Вот именно.
— У меня такая злость, знаешь. Знаешь, я же росла на Кавказе и с детства бунтовала. Мне не нравилось всё это, но мне в семье говорили: надо уметь молчать, компромисс и вся вот эта херня. Меня бесили насилие и несправедливость, а теперь этого за край, просто захлебываемся в этом дерьме… Я сейчас начиталась этих новостей, меня прям разрывает на мелкие части. Не знаю, надо что-то делать. Хотя бы 3-4 дня не заходить никуда и ничего не читать.
…
— “В Москве убили бывшего замглавы упрвления МВД по борьбе с коррупцией”. — написала Кали. 3 дня не читать новости у нее никак не получалось.
— В бане. Про борьбу с коррупцией не видела, но антикоррупция при МВД — это что-то интересное.
— “В Москве пациент больницы управделами президента выпал из окна.” Это у нас теперь мода — выпадать?
— Блин, как наш друг…
— “В Москве убиты бывший топ-менеджер обанкротившегося “Смоленского Банка” и члены его семьи. Михаила Яхотнова, его жену и сына нашли убитыми…” Моя лента.
— Моя лента в Твиттере еще хуже.
— Россия — конченная страна. Ребенка за что? И они говорят: “Хотите 90-е?”
— У меня кто-то прокомментировал под убийством в бане: “Хорошо, что сейчас не 90-е!”
— “На Кубани 6 подростков изнасиловали второклассника палкой, сняли видео и разместили.” В России можно выкладывать одни заголовки новостей. Просто знаешь, лента, и идут только заголовки.
— Я тебе говорила, напишу Леше письмо как-нибудь из наших обменов заголовками.
— Я открываю и просто охуеть можно от новостей. “Сотрудники ФСИН забрали из больницы ректора Шанинки Зуева. Его хотят обследовать и проверить может ли он находиться в СИЗО.”
“Я понял вот что: В России нет государства. Это территория, оккупированная горсткой преступников. В России живет 141 миллион нормальных, работящих, щедрых, умных, порядочных людей. И миллион преступников, которые все разрушают. А государства никакого нет.”
Билл Браудер
— По-моему, добрый Билл сильно польстил России. Во-первых, это уже в целом меньше 141М, а во-вторых, какая их часть обслуживают госмашину, а какая — натуральные деграданты? Нормальных людей очень сильно меньше, увы.
— Насколько у меня ненависть в государственному аппарату, не меньше у меня ненависть к этим людям. Я не понимаю, что за представление о гражданском обществе у этого народа. Им только дай жалобы писать и доносы катать, топить близкого. Я каждый день просыпаюсь и думаю: ну, какие еще будут новости и законы? И я не знаю в каком государстве мы проснемся завтра.
— Ну в каком государстве… Уже ни в каком новом мы не проснемся. Уже дно настало и никакого удивления в принципе быть не может. Когда пытки — гостайна, это уже всё. Просто каждый день ты просыпаешься на более низком дне и то, что оно какое-то время будет углубляться, — это факт.
…
— Я тут после Израиля просто охуеваю, реально. — признался Майк. — От всего.
— Я боялась, что так и будет.
— И на фоне всех этих событий, знаешь, наблюдаю людей, которые живут просто как животные. Жуют траву свою, их стригут, на мясо отправляют, а они в стойле стоят, пережевывают эту жвачу мозговую, и всё. Пиздец.
— Догадываюсь какие животные.
— Или есть другой типаж. У меня есть хороший приятель, он говорит: “Я боюсь. Я боюсь даже перепосты делать или сторис какие-то. Я боюсь — у меня все дедушки, бабушки, семья вся была репрессирована, я столько с детства всякого рассказывали, что я просто боюсь, что повторю эту судьбу и не хочу никуда рыпаться.” Не знаю, как так вообще?
— Они этого и добиваются.
— Ну видишь, успешно. В этом они мастаки, пугать-то людей.
— Понятно, никто не хочет такую судьбу повторять. Вопрос в том, что такую судьбу можно не повторять двумя способами: можно противостоять скатыванию в эту судьбу, потому что, чем дольше ты ничего не делаешь, тем с большей вероятностью эта судьба повторится. Потому что безмолвие и создало эту репрессивную машину — молчание этих ягнят. Это раз. Два: можно просто скипнуть из страны. Потому что, если ты остаешься в этом как безропотная овца, то ты предаешь тем самым даже память предков. Ты остаешься в этом стойле пассивно. Хотя бы такая форма протеста, как бегство — или бей, или беги. А они замерли — тогда какой смысл рассуждать о судьбах семьи и предков? Сделай с этим что-то.
— Это как с видеодокументами, которые Осечкин публикует. Они хотят вызвать резонанс — это естественно, что нужно публиковать эти вещи, но они могут создать резонанс только внешний, внутреннего резонанса не будет. Все эти видео только визуализируют страхи людей о том, что они и так знают. Они и так знают, что в тюрьме избивают, пытают — а теперь им картинку показали, и они теперь будут бояться еще больше. А власти похуй, они все равно ничего не сделают. А эти будут еще больше бояться, потому что увидели швабру в жопе.
— Думаю, будет резонанс. Ты видел, там уже пошла волна? Заключенные кипиш устроили протестный?
— Да, я читал, что вены порезали себе люди.
— “60 человек вчера вскрыли вены в знак протеста против условий содержания.” Это пиздец.
— Полный.
Cобственно, практически каждая новость сейчас вызывает такую реакцию. Однажды утром я зашла в Твиттер и поймала (я не шучу) вот такую визуальную галлюцинацию. То есть это была деловая газета ‘Взгляд’, но я прочла новость именно так.
…
Однажды поутру Кали прислала мне фрагмент старого интервью Хакамады блогерше Стрелец. Там Хакамада — к которой у нас особое отношение, как к пародии — говорила о необходимости наличия и “удобрения почвы для взращивания молодых лидеров, по принципу меритократии.
Не только вертикали власти, но и оппозиции, которая умеет говорить с народом простым языком об их бедах, может собрать огромное количество народа, несмотя на то, что все запрещено, не спорить друг с другом, держаться как единый кулак. Они не борются за личное лидерство, они борются за результат. — Говорила Хакамада. — ‘Тиминг’ — одна бесконечная команда, меняющаяся с вызовами времени. А оппозиция не хочет меняться, все эти лозунги — это как бы классика, но время-то меняется и к людям нужно обращаться с чем-то, в том числе, позитивным, и с деланием позитивного, а не с бесконечной критикой”.
Интересно, о ком бы это она? А, ну конечно.
— В чем, как вам кажется, главная проблема Навального как единственного яркого лидера оппозиции?
— Я думаю, что теперь у него проблем меньше, после того, как он выжил. Его жалеют, поэтому легче стало. А до отравления в нем не хватало человечности. В нем не было человека. Такая машина.
— Хакамада — это пиздец. Начала за здравие, закончила за упокой. Про меритократию дело говорит, а потом про какую-то оппозицию как единый кулак. Она про какую-то абстрактную оппозицию? В нормальном государстве нет нужды держаться как единый кулак и ‘собирать людей, когда все запрещено’. Потому что ничего не запрещено. Или под классикой она подразумевает КПРФ/ЛДПР? Так это не оппозиция. И в итоге Навальный — бесчеловечный. А кто тут человечный? Путин, наверное? Или Жириновский?
Хакамада — тоже уже такой зашквар, что ее всерьез воспринимать нельзя. Вообще, люблю когда это говорят люди, которые сидят в хороших студиях, в дорогих шмотках, с дорогой пластикой на неподвижном лице — когда все нормальные люди сейчас в бегах и по тюрьмам. Такие респектабельные коллаборационисты, от власти кормящиеся.
— Да. Они сидят обе на свободе, обе с деньгами, она на Burning Man ездит — а человек, в итоге, сидит в тюрьме.
…
Так-то, Лёша, ты — машина. О, кстати, это тебя должно повеселить: что думают о тебе другие машины. Твиттер-френд опубликовал скрины своих диалогов с ботом Алисой из Яндекса.
Это даже круче, чем то, как мы с Кали разводили Сири на разговор о Путине. И ты оцени, какой тонкий троллинг: в то время, как политкорректная Сири в таких случаях говорит: “Не переживайте, дело наверняка во мне”, русская социопатичная хамоватая Алиса заявляет, что дело наверняка не в ней. Наверное, всё дело в тебе. Немного они, правда, её недоработали — на “вам не стоит вскрывать эту тему, поверьте мне” Алиса должна бы переходить на голос следователя Жеглова. Ну или Путина.
На этой ноте, пожалуй, и закончу мое письмо — скукотень, обсудим что-нибудь другое, ха-ха.
А ты держись там. Ну и проблем-то, у тебя, сейчас поменьше, да? : )))
PS: Интересно, кстати, получил ли ты мою последнюю открытку?
“Привет, дорогой Навальный! Эта открытка могла бы быть очень грустной, но нет — она очень смешная, если знать, что обезьянок зовут МихалИваныч и АлексанГрыгорыч. Улыбнись! Ждем!”
