“Вчера я наконец перенесла из аудиозаписи на бумагу текст “последнего слова”, произнесенный Юрием Павловичем Ждановым на суде по сфабрикованному против него делу 17 декабря 21 года. Хочу поделиться заключительными словами Юрия Павловича из этой речи. Они посвящены другим политзаключенным. Подумала опубликовать речь и на вашем сайте.” — Ольга Школина
* Ольга Школина — автор Писем Навальному, волонтер бывшего штаба ФБК в Архангельске, помогающая политзаключенным — в частности, Андрею Боровикову и его семье, и Юрию Павловичу Жданову, содержавшемуся 9 месяцов до суда в Архангельском СИЗО.
…
Последнее Слово
Наверное, в силу возраста понятие «Последнее слово» для меня имеет более широкий смысл, чем это прописано в правовой иерархии. Поэтому не буду ограничиваться юридической терминологией частного уголовного дела.
Я вспоминаю первые строки из «Божественной комедии» Данте: «Земную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу». Мне понадобилось 67 лет, чтобы осознать, в каком сумрачном лесу мы оказались. Не только я — все мы.
Лично для меня сумрачный лес начался с правоохранительной системы. В августе 20 года в полицию поступил сигнал о нехорошей квартире, якобы незаконно переданной жительнице посёлка Искателей. Более уместно в данном случае употребить до боли знакомое слово «донос». Не исключаю, что инициатором доноса были какие-то спецслужбы.
Следователи СК быстро, не жалея пошивочного материала в виде белых ниток, сшили уголовное дело. В основе его положили субъективные факты, набор случайных, не связанных между собой событий. Следователи продемонстрировали, что они могут не только мыслить как преступники, но и действовать так же. В материалах уголовного дела есть и подделка документов, и показания свидетелей, написанных под диктовку полицейских, и домыслы.
Листая страницы 10-томного сочинения следователя под заголовком «Посадить Жданова», я был поражён убогому, примитивному мышлению, элементарной безграмотности того, кто всё это написал. Теперь избитая фраза «Следствие во всём разберётся», от кого бы она ни исходила, меня в этом не убедит. Не разберётся. Уровень не тот. Интеллектуальный потенциал крайне низок. Видимо, понимая бесплодность своих попыток в чём-то разобраться, что-то доказать, следователь по особо важным делам Ананьин в конце нашего общения раздражённо заявил мне: “Ты мошенник, ты ОТЖАЛ квартиру».
В этой фразе «прекрасно» все: и содержание, и форма. Ну, а что ещё он мог сказать. Ни состава, ни события преступления, ни документов в деле нет. Но есть главное: обвинительный уклон. А это только и требовалось прокуратуре. Выводы следствия слово в слово перекочевали из материалов уголовного дела в текст обвинительного заключения. Нужный уклон был сохранён. Остальное уже не имело значения.
Неслучайно поэтому на суде гособвинитель всеми силами пытался, как говорится, замять неясности, существенные детали расследования. Не раз в ходе судебного заседания, когда мной и стороной защиты предпринимались попытки обратить внимание суда на то, что некоторые свидетели делают вид, что будто бы не различают понятия «рекомендация», «распоряжение», «приказ», представитель прокуратуры спешно заявлял, что суд не место для терминологических диспутов.
Не правда ли, когда-то мы это уже слышали. «Госдума не место для дискуссий», «Митинг не место для выражения гражданской позиции». По логике гособвинения, суд не место, чтобы ответить на вопрос «Что есть истина?»
Стороне обвинения истина не нужна. А вдруг, если разбирать значение слов в лингвистике, причинно-следственные связи, следовать законам формальной логики, то обнаружатся такие детали, которые укажут на истинных преступников, к коим можно (и нужно ли это?) отнести главу посёлка, его заместителя, секретаря комиссии и того, кто получил квартиру.
Детали не интересуют представителя гособвинения. Задача состоит в другом: посадить Жданова.
Да, непрост путь от правды к истине, потому что правда у каждого своя: у обвиняемого, потерпевшего, у свидетеля, у следователя, у гос обвинителя. А вот истина одна. Двух истин не бывает, иначе это уже не истина. Надеюсь, суд это понимает. Хотя и здесь тоже свои правила, иначе зачем было 9 месяцев держать меня в тюрьме. По сути, с неловкой подачи ростовского, архангельского и далее судей я уже авансом наказан, априори стал преступником. Не думаю, что это исходило от внутреннего убеждения кого-либо из тех, кто носит мантию. Это исходило от тех, чьи рекомендации для суда обязательны к исполнению.
Так устроена система. Таков наш сумрачный лес. Где каждое дерево выполняет свою конкретную функцию. При этом вряд ли кто-либо на любом уровне сможет ответить на вопрос «А почему так?». Все прикрываются избитой фразой «А от нас ничего не зависит».
Зато я могу ответить на вопрос. Я полагаю, все участники судебного процесса и те, кто следит за ним, прекрасно понимают, что данная история не про квартиру. Проблема — в оппозиционной деятельности моего сына Ивана Жданова, активного сторонника Алексея Навального.
Мой защитник Владимир Борисович Воронин на одном из заседаний затронул эту тему. Действительно, мой сын Иван вместе с единомышленниками продолжают дело Алексея Навального, пока главный российский политик сидит в колонии. Заказной характер и политическая подоплёка происходящего со мной очевидна. Даже тем, кто далек от политики. Меня судят не за преступление, которого я не совершал, а за убеждения и взгляды сына.
Наверное, поэтому авторитетнейшая правозащитная организация «Мемориал», у истоков создания которой стоял великий человек Андрей Дмитриевич Сахаров, присвоила мне статус политзаключенного.
Разумеется, пока в УК нет этого понятия, как нет и статей «за сына», «за дочь», но, как свидетельствует наша реальность, в условиях всевластия силовиков и спецслужб, можно сфабриковать любое дело. Был бы у оппозиционера родной отец, или наоборот, у оппозиционно настроенных родителей — дети.
Несогласие с властью у нас приравнено к преступлению и госизмене. На этом основании у политического противника можно взять в заложники отца, сына, брата. И неважно, что налицо средневековые приёмы, не имеющие отношения к правосудию.
Жизненный опыт и знания позволяют мне утверждать, что история в данном случае напоминает сломавшийся авиалайнер, который идёт на повторную посадку. Имея отношение к исторической науке, к аналитической работе в должности начальника отдела, референта министра обороны, я понимаю, как такое стало возможным. В 91-м году, когда я в числе демократов после августовских событий ходил по пустынным кабинетам главного политуправления, мне казалось, что с прошлым покончено.
Но мы ошибались. Срезав вершки политического авторитаризма, мы не разглядели корешки. В этом наша вина. В последующем, под разглагольствования о суверенной демократии, глубинном народе, об умеренном консерватизме, вектор общественного развития резко изменился в обратном направлении.
Стабильность обернулась политическим застоем. Чего не должно быть. Это противоречит логике жизни. Характерным проявлением застоя можно назвать последний референдум. Мы тогда не только президентский срок обнулили, мы обнулили сами себя.
Реальная жизнь каждый день даёт подтверждение, что у нас в стране личность не равна государству. Перефразируя слова императора Павла 1, можно сказать: «В России ты человек, пока с тобой разговаривает чиновник или начальник, и до тех пор, пока чиновник или начальник разговаривает с тобой». В остальное время человек для системы — средство.
В период индустриализации люди были колёсиками, винтиками, гвоздями. В годы великого перелома щепками, в нынешних условиях ресурсом, электоральной массой. Вторая нефть, даже не первая.
Но человек не может быть функцией, средством. Создатель видел иначе. Эта мысль принадлежит великому философу-гуманисту Иммануилу Канту. Отсюда следует, что человек должен быть только целью общества, государства. Только в человеке заключён весь потенциал вселенной, не сопоставимый с силами атомного ядра, взаимодействия квантовых частиц и т.д. Любое государство, цивилизация обречены, если человека не ставит целью, высшей и абсолютной. Причём не на уровне деклараций, а в реальной государственной политике, в реальной жизни. Смыслом её, сутью, основным содержанием.
Раскрыть потенциал возможно только в условиях свободы, личной и общественной.
Свобода особенно нужна молодому поколению россиян. На смену нам, прожившим в условиях авторитаризма, пришло умное, сильное, чувствующее время, талантливое, красивое, смелое поколение. Оно буквально стучится в дверь, чтобы привести в порядок наш общий дом. У молодого поколения есть естественное право распоряжаться собственной судьбой, и никто ему не может в этом отказать.
Мы обязаны доверять молодёжи, ведь это наши дети. Мы обязаны верить им. Но вместо этого окружаем себя кривыми зеркалами, китайской стеной стоим на пути будущего. Совсем недалёкого — вы даже не сомневайтесь, как говорит Евгений Ройзман.
Я вижу, я чувствую, как многие, особенно люди моего возраста, буквально оцепенели от страха. Страх обнулил им души, ум. Неслучайно Булгаков словами героя своего бессмертного романа назвал страх самым тяжким пороком. Каждому из нас рано или поздно придётся перешагнуть этот страх. Жизнь так устроена.
В связи с этим не могу не вспомнить одно из моих любимых высказываний. Оно принадлежит Теодору Рузвельту. Обращаясь к американскому народу во время инаугурации, он сказал: «Страх – единственное, чего нам следует бояться». Эти слова могут быть обращены и к нашему народу.
Что касается меня, то чувство страха осталось в прошлом. Не только в силу возраста, а в силу того, что для меня самым бесценным являются мои близкие, и мне дорог мой сын. И никакие угрозы не заставят меня предать сына.
Хочу быть правильно понятым. Я далёк от какой-то там показной жертвенности. Мне и самому хотелось бы пожить, не расставаться со своими мыслями, книгами, близкими, что-то написать. Но судьба уготовила другой сценарий.
Уже не к лицу мне посыпать голову пеплом. Но всё же скажу суду, что никогда никому не хотел причинить вреда, в том числе жителям поселка Искателей. Не для того я столько лет отдал Крайнему Северу. Считаю, что для поселка, города и округа сделал немало. Может быть, больше, чем те, которые ходят с партийными флагами. Моя совесть чиста.
Тем не менее, у меня нет иллюзий в отношении приговора. Ведь приказ посадить Жданова пришёл с самого верха. Нужно преподать наглядный урок инакомыслящим и тем, кто ещё не понял. К правосудию это не имеет отношения. Вопрос, повторюсь, политический, а политика и нравственность в наших условиях — это пример слабого взаимодействия.
В физике существует принцип симметричности закона. Думаю, что он работает и в духовной сфере. Одно из проявлений закона симметрии в вопросах этики, полагаю, состоит в том, что применение наказания оправдано лишь в том случае, если оно эквивалентно добру.
Наказание — это крайняя мера, особенно, если оно связано с лишением свободы — главной человеческой ценностью, поскольку это естественное право человека. Но для меня не будет неожиданностью, если послезавтра я отправлюсь на дожитие в лагеря.
Отнять свободу можно, отнять волю — нет. Её можно сломить, но не отнять. Однако это вряд ли получится, потому что воля у меня закалялась в армейских условиях, в том числе боевых.
Она впитала мысли, чувства, эмпатию многих думающих людей с чёткой гражданской позицией со всей страны.
Я благодарен всем тем, кто все эти месяцы писал мне письма, передавал приветы, мысленно был со мной. Ваша поддержка неоценима. И эту поддержку у меня не отнять. Но я могу поделиться ей с такими же, как я, политзаключенными, которых уже несколько сотен в нашей стране. В частности, хочу напомнить слова советского поэта. Их мне прислал один из адресатов.
Послушай, арестант – это звание
Круг почёта – тюремный круг,
Арестант есть признание
Государством твоих заслуг
Неважно, кому поэт Евтушенко посвятил это стихотворение — главное, что поэтический образ не потерял своего высокого смысла. И мне очень хочется, чтобы каждый, кто сегодня за решёткой, осознал почётное звание политарестанта, сохранил себя, не утратил веры в общее дело, знал, что он не одинок.
Ваше время впереди. Время спешит вам навстречу.
Юрий Павлович Жданов
17 декабря 2021 г, Нарьян-Мар.
